Когда нибудь ты вспомнишь обо мне и сердце заволнуется тревожно, Когда- нибудь, Ты Вспомнишь Обо Мне… Я Ушла Сама…
Мама наварила много варенья. И понял странствователь света Сокрытый смысл скалы немой: То божий перст! Штурман в кабине привычным движеньем вешал над столиком карточку сына… Взвизгивали, бесновались метели. И сообщают об этом женам одним да начальству.
И в тот же миг! Когда увидел бы красу твою родную И то ли зависть чёрная, не знаю Себя ведёте будто я анклав Я окружён вниманьем вашим грозным Но проявляю интерес ко всем Я господин, возможно, одиозный Мне это всё не по душе совсем Вы кормитесь лишь тем, что я бросаю На вилах с кровью Себя судите с чернотой своей!
Всё потому, что я тебя обидел? Иль потому, что ты теперь в тюрьме? В которой огонёк я твой увидел? Пытаюсь я Творца не огорчить А, значит, пред твоим лицом держаться Прощение ведь надо заслужить И на пути не стоит огорчаться Мне без тебя и рай не нужен Французы скажут: "се ля ви" Я пред тобой стою сконфужен Пощёчина иль поцелуй?
Я заслужил и то, и это Мне что-то шепчет: не рискуй Но жизнь вперёд идёт при этом И чувство меры есть во мне Что называется смиреньем В итоге, заплачу вдвойне За верность глаз и за прозренье Бегут к тебе мои слова На перевёрнутой странице Твоя осталась похвала Перевернул и не заметил Твоих приятных, милых слов Со всей серьёзностью ответил Страницей новою стихов Не посмотрел и побоялся А, вдруг, ты будешь обвинять?!
И в веренице затерялся Теперь попробуй отыскать Давайте забудем про мщенье И вспомним про рай в шалаше А людям ведь нужно немного Здоровья и горстки монет Из денег не делайте злого О, сколько с монетами бед! На языке забытых Богом истин Хоть с прошлым я своим, увы, знаком Но помнить груз его не вижу смысла И есть ли неделимый электрон? Как совесть от отцова воспитанья? Он состоит из множества частей И начинается с простого замечанья Пока я весел, рад и пьян Не от любви, а русской водки Я в каждой нахожу изъян Прямой мужик Тебе я трезвым позвонил Не находя в тебе изъяна Бутылку водки я разбил Я был упрям и ты упряма!
Ушёл, отверженный тобой Нашла ты денег на бутылку Чтоб я изъян нашёл любой Давай нажрёмся и в квартирку?! Могу с любым всегда поспорить Господь, влюблённость уготовь Никто не сможет нас поссорить Нет, уволь! Любить другую я не в силах Дарить ей сердце не хочу Достаточно улыбки милой С которой просто помолчу И в этом поиске безумном Найду я только тень твою Пронзает душу ветер шумный Его я точно не люблю Целитель человеческих сердец Он чутко дышит нашими сердцами Кому помочь в настигнувшей беде?
Кому наполнить душу состраданьем? Бессмертным быть, то беды без конца Зачем же наказание такое? И что поделать, коли нет, уж, сил? Глядишь, пороешься ты в списке как-нибудь Подумаешь Друзья вконтакте, в жизни и в нирване Ты сердце понапрасну мне тревожишь!
Пусть даже сделал это ты злодею Вот только не понятно почему Бывают добряки уходят рано? То Господу известно одному Зачем несвоевременна нирвана? Ведь он за годы жизни подобрел Он мог бы жить, добро творить бы дальше Ушёл младым, почти не поседел Красой души спасал бы мир от фальши Оставил он красивый яркий след Что не забудут за спешащими годами И ангелом теперь бессчётно лет Он будет помогать нам всем делами И к каждому прислушиваюсь слову?
Теперь когда я не смогу тебя любить Зачем ищу твоей улыбки снова? Зачем хочу тебя я рассмешить Теперь своей надуманной обидой? И почему пытаюсь дорожить Судьбой твоею мною же разбитой? Зачем хочу тебя одну винить? Возможно, это лишь моя защита Я не смогу теперь тебя забыть И не хочу, чтоб ты была забыта Могу стихи слагать хоть до рассвета И чтоб ни попросило, захотело Торопимся то сразу воплощать Сказали: Бог дал ангелам свободу Но сотворили почему-то зло Зло сотворили доброму народу Откуда это в "голову" взбрело?
У ангела ни тела, ни желаний И нет его позывов и страстей Они чужды физических страданий Они похожи на святых детей И нет созданий более разумных А зло ведь не разумно, как всегда И разве ангелы похожи на безумных?
Осмелится ли кто промолвить: "да"? Пусть, было страшно, больно и уныло Теперь я верю И почему не слышит Бог молитв? Без Бога невозможно стать поэтом Но спрашиваем мы: за что болит? И атеисты лучше, в этом плане Они Создателя нисколько не винят Все набожные жить хотят в нирване Чуть что не так, то Господа бранят И учит нас Он кротости, смиренью Не исполняет просьбы оттого Ведь благо не в просимом, а в прозреньи Души твоей и сердца моего Когда-то где-то не открыли дверь Своим примером мы не показали Своё плечо подставить, позабыв Родители их недовоспитали Теплом души не окружив живых И выросли они черствей сердцами Возможно, чуть сильнее, чем у нас И ходят где-то рядом, между нами И прячут свет небезнадёжных глаз Значит, и спасёт!
Любви пречистой вечная основа Блаженство дарит, счастьем воздаёт Ведь ты меня любила б виртуозно А я твою красу любил От грязи, от серых туманов От алчных, завистливых взглядов От свалок смердящих, от криков От глупых пещерных баталий От наглости и оскорблений Интрижек, возни, потрясений Уехать туда, где осина Обрызгана мелкой росою Где солнцем согрета долина Покрытая мягкой травою Где шум городской не услышишь Где воздух здоровием пышит Где хочется встать и остаться Откуда бы не возвращаться Уехать отсюда, уехать!
Но все ли опыты прошли? Ты есть ничто, поверь, буквально! Ни единица, ни нули Пустые действия свершаешь Уже все было, да прошло Быть может к старости узнаешь: От эгоизма только Зло!
Сердце — Биенье. Сомненье Бесшумно сгорает лампада Неярким дрожащим огнем Легкая свежесть прохлады Рисует узоры на нем Жарким дыханьем согрета Слегка приоткрытая дверь Сном беспробудного лета Дремлет зарезанный зверь Вдруг! О чем, палач мой, мы разговоримся? Нам ли быть старыми, нам ли убогими? Нам ли искать то, что найдено многими? Да, глупые курицы! Мы все одинокие! Богу помолимся, пусть и не сбудется Тот лишь красив, кто для ближнего трудится Дайте мне руку, пожму с поздравлением Утром проснулись?
Уже с Днём Рождения! Кто обезглавит эту черноту? Ты веришь в Бога? Так скажи на милость: Стоишь зачем? Не бьёшься почему? Подай пример другим, пример собою Ты не погибнешь здесь за просто так! Ведь за твоею светлой головою Стоит сам Бог, тебе давая знак! И у птиц настроение Лёгкий морозец по коже румянами Солнца лучи на земле лежат пятнами Воздух насыщен особою свежестью Сердце взволновано полное нежности В эти февральские дни полусонные Тихо брожу, меря метры погонные Пусть по пути вдохновение встретится В рифму сложу, что в душе моей вертится!
Важны дела! Ему угодно: Красу свершений наблюдать! Свою спасти ты хочешь душу Без добрых дел она ничто! У Бога есть глаза и уши И потеряешь ты её! Друг другу мы желаем блага Каков доход? И как дела? Длиною в век теперь мученье Переисполненное зла Любовь прошла, ушло влеченье И беспросветна жизни мгла Всем уступаю непременно Кого ещё мне пропустить?
Он всемогущ! Вот и ответ! Мечтает Он о человеке Чтобы душою добрым был Которому вручит навеки Свободу выбора судьбы Он не желает, чтоб боялись И в страхе мести жили мы Мечтает, чтобы мы влюблялись И радовались той любви Из рая в рай Но вот зачем? Он любит свет! Никогда, никогда не кончаясь Мир летит через вечность времён Умирая и снова рождаясь Словно утренний, благостный сон Никогда, никогда не бросая Добрым быть и творить доброту Бог прощает и душу спасает Озаряя лучом темноту Чтоб на Земле построить рай?
Зачем ты жил? О, сын мой, расскажи. Что сделал ты? Мы тихо тебя спросим. И путь свой краткий ты нам покажи. Зачем пришел ты в этот мир безумный, Где назначенья твоего пропала суть? И что искал блужданием бездумным? И где не смог ты правильно свернуть? Ты расскажи о том, что полюбил ты Что за молчанием своим унес с собой Ты расскажи, как искренно мечтал ты И как все звезды плакали с тобой Твоя печаль и грусть бездонных глаз Всегда таили дум волшебных сказку И пусть ты часто убегал от нас Но никогда не надевал ты маску.
Тебя не стало. Время все излечит. Придут и новые герои за тобой. Но пусть последняя дорога будет легче И обретешь желанный свой покой Что струсил я иль может просто зол? Что ждёт меня: полёт или паденье? В твоих стихах я это не нашёл Я не верю! Опасность есть всё потерять Мы люди всё же, а не звери И нам дозволено мечтать В любви признаться опасаюсь А если для тебя я плох? И бегством от тебя спасаюсь Твоих любых боюсь я слов Увы, я знал тебя немного Всего меня не знала ты Я б разделил с тобой дорогу Но помешали нам кусты Кусты-растенья, что стояли Меж твоим окриком и мной И на себя мой грех не взяли И ты не стала мне родной Ты улыбалась мне во сне!
И тот незримый твой приятель Который прогонял меня Не знал, что я, как ты, мечтатель А то бы обнял он меня Он стал бы мне хорошим другом Он просто подарил б тебя И перестал ходить бы кругом Вокруг не своего огня Я верую неверием своим Я так надеюсь, что я не предатель Я так боюсь остаться на один Во мне легко добро родится Прости меня от всей души!
Скажи лишь мне: ну, хватит злиться И прогонять не поспеши! И ходим по миру в доспехах О, как беспечна детвора! Нам у неё бы поучиться Пусть, даже голыми ходить Чего прикажите стыдиться? Даёшь, естественными быть! Лишь самого себя играть? Ты говоришь, я был позёром Манеры у меня под стать Я также не кривлю душою И исключений не люблю Но среди правил есть простое: Кто стал родным, тот нам и люб Кто нам бесценен, тот всех краше И свет очей того любим Хочу испить я жизни чашу С тобой, конечно, не один!
Без памяти любили б во Вселенной? А, может, это домыслы мои? Кто знает, если б о добре забыли И если б злое помнить не пришлось Какие люди мы тогда бы были? Не знали б мы где правда, а где ложь Нет! Невозможно жить без рассуждений Не знали б волю нашего Творца Он дал нам память ради размышлений И чтоб любовью теплились сердца! И так волнуешься зачем? Уж, мне поверьте: Другое ль чудом назовёшь?! Когда глаза закрыты веком И начинаешь падать в тьму То чудеса над человеком Ещё случатся Да, потому, что Провиденье Глядит на всех, как на детей Прими, дружище, поздравленье И множество привольных дней Иль с другом повстречаться у пруда?
Но жизнь это не просто увяданье А в старости премудрые глаза Но значит это: Что человек Он, а не зверь! Он один без друзей и подруги За предателя мог бы сойти Но прощён будет он за заслуги За поэзию верной души Ни разу ты не оскорбила Пощёчин даже не дала Молчание всегда хранила Всегда любил тебя взамен Пусть, не всегда целую руки Ты подарила без проблем Мне в детстве счастье, а не скуку Я вырос в ласке и добре Пусть, избалован, но надеюсь Что в этой озорной игре Я к людям, как к тебе, доверюсь!
Зачем я был такой капризный? И от обидных плакал слов?! Зачем я не любил всех женщин И выбор пал лишь на тебя? И почему с тобой не венчан Коль полюбила ты меня?! Зачем всё знать я не могу? Мне в жизни выпало иное: Стихи свои я стерегу Когда не спорится лихое начинанье Смирения, то значит, ждёт Господь А за терпеньем будет воздаянье Имей же выдержку хотя бы на щепоть!
И не сердись, когда твоя решимость Не воплощается моментом в результат И вспомни про Его благую милость Словам таким Он будет очень рад! И, не дай Бог, войну творить Нет хуже из напастей! И вроде жив, но не держусь я В надёжной, жилистой узде И всё-равно всегда волнуюсь Когда я не бегу к тебе Как лошадь шоры не приемлет Так я судьбу жить не хочу А времена всё переменят Я ж одинокий век влачу Найдёшь ответ?
Откуда воздух, Солнце, небо? Откуда тварей триллион? Хочу туда, ещё где не был Хочу узнать откуда Он! Жалей врагов немного И будешь вознесён! А в Библии опасно От слова одного: Не гневайся "напрасно" На брата своего Как будто наш Спаситель Считал, что иногда На брата можно злиться Что может быть вражда И этим страшным словом Нарушен весь закон Учение Христово Пустой приняло тон "Не гневайся на брата Отныне никогда!
А я считаю, что отлично: Быть вечной крохой, малышом Зимой сердиться на природу Ужель нам с ней не повезло? Нет ни морей особо жарких Ни гор высоких до небес Так мало дней погоже-ярких Вокруг сосновый только лес Но и в лесу зимуют звери Возможно, голодно Всё плохо, слишком мало! Придёт весна ли молодая? И оживёт ли наш роман? Смотреть ты будешь осуждая Мою любовь и мой обман Наказан совестью своею Проучен я своей судьбой Здоров ли я? Увы, болею! До той поры, пока не твой!
Или стоишь во мгле, в углу? Уже ли, что таких, как я, любила ты?! И что же ты нашла во мне, моя подруга? Жестокость, кроткий нрав? Всё вместе: то и то! Ну, почему нет красноречья дара? Грустью зачем я хочу обладать?
Болью пронизаны ноты, аккорды Мне эту боль никогда не унять Я не долюбливал слишком, уж, гордых Хоть и таких удавалось понять Вечный огонь и вечная слава Тем, кто однажды, сумев полюбить Не растерял перед смертию нрава Нрава понять и от сердца простить Бог всё-равно не даст того Прошло лет десять после расставанья Смогу ли я теперь тебя узнать? Бог всё терпит: бесовство чудное И кощунству Он отводит роль Он исправит всё в тебе больное В сердце лишь войти Ему позволь!
Желаю я тебе другого Желаю побороть недуг Ведь есть духовное леченье От хвори, немощи любой Зачем в себе ты носишь мщенье? Прости того и Бог с тобой! Ты сам почувствуешь, что лучше Когда сумеешь всё простить Как сотворишь любовь из стужи И станешь Солнцем ты светить! Живи как знаешь; думай, что творишь Господь, спасибо, что меня ты учишь За то, что учишь, хоть всегда молчишь!
Огромный глядишь на меня! Возможно, хотел бы я тоже Пылать горячее огня Тонуть во глубинах водицы Летать выше всех облаков Дуть ветром морским за границу Быть полем да из васильков Но сделал меня человечком И памяти дал, чтоб им быть Да наградил тем словечком Которым я б мог дорожить Хотел, чтоб я стал серцеведом Бесхитростным, честным, простым Мне этот секрет был неведом Я шёл потихоньку Тебя, мой Господь, я не ведал В молитвах себя не пытал А просто с собой вёл беседу И просто о музе мечтал В нём нет лишних Будь кто добрый или злой Здесь полно деньгами нищих Духом слабых здесь полно Хочешь внешне быть красивым?
Что на это скажет Бог? Счастья попытай у ивы Что в распутье ста дорог Всё божественно, что сделал Наш всевидящий Господь Нет ненужного. Всё в дело: Доброта За добро всегда Всевышний В красоте Он несравним! Мне повезло с любовью однажды Возможно ль везенье с любовию дважды?
Я так старался и так торопился Ну, почему лишь в тебя я влюбился? Можно ль с судьбою быть в паритете? Я был раним, как бывают лишь дети И лишь теперь я смотрю в ожиданьи: Будет любовь иль за грех наказанье?!
Значит, ты живой! Делу время! Но пусть не станет путь бедой И пусть судьба не выйдет пленом Ах, да, не веришь ты в него Вот почему нет места чуду В делах несщадья твоего Достигнем ли мы совершенства? Так хочется верить, что да! Здесь можно остаться без дома Без Бога остаться нельзя Я не забуду, как ребёнок Но сохраню наивный взгляд И выбиваясь из силёнок Пойду скитаться наугад Молюсь я, каюсь и не верю Что буду за беду прощён Я пред лицом твоим краснею Не кончен я пока смущён Оттого, что строят не мосты Что возводят стены так высоки Позабыв про высь своей мечты Отчего, порой, они жестоки?
Бог-то видит! Видят ли они? И не через чур ли строги Прячут автоматы у стены? Отчего живёте вы в тревоге? В лабиринте бродите, в стенах! Потому сердечной нет подмоги, Что Иисуса нет у вас в сердцах! Свой белый цвет несёт к тебе Полузабытая трибуна В полуразрушенной судьбе Ты бережёшь свою дорогу И жизнь любую бережёшь Дорогу, что взывает к Богу Где к правде тянется и ложь Ты смотришь с экрана почти без укора Глаза не моргают, глядишь широко Так много всего выражаешь во взоре И как мне постигнуть, ведь ты далеко Но вечно помни это ты!
Но не зови играть меня в салочки Я со смертью в жизнь не играю. И бредешь, и бредешь наугад, Потерявши и перед, и зад. И только на древо взобравшись, Находишь свой путь, ободравшись Она мешком сутулит твой хребет!
В тихой жизненной печали Я вернусь домой обратно Выдох вырвется усталый О простом и необъятном: Где пространство и где время Не летают предо мною, Где материя и тело Не довлеют над душою. Загнанных людей души приют В храмах ныне сухо при невзгодах Песни от забвения поют Молодые церкви опасаясь Рядом ждут Пришествия с пивком Пожилые с Господом общаясь Ожидают шествия с крестом Власти покаяясь пред народом Держат свечи с каменным лицом Остальные под небесным сводом Оставляют Церковь на потом В этом доме «что-то» есть святое: Купола, алтарь, иконостас В этом доме станет все родное Лишь Господь закапает из глаз Он наг и сир стоит пред Богом Возможно, кается иль нет Наказан, может, жизни сроком В душе не видит Божий свет Пошлёт Господь нам испытанья Не потому, что мы плохи Но наградит Он за старанья Как станем лучше чрез грехи Я умер бы мужчиной Не сотворившим зла И на мою кончину Хотел бы чуть тепла Слезою душу увлажняют Когда тебе не всё равно Феномен веры: как случилось Что в Бога, вдруг, поверил ты?
В Нём гнева нет, и Он согласен Добром платить всё вновь и вновь Грехи чужих? Мы словно судьи! Свои грехи? Но за тебя Бог станет грудью Хоть ты во всём и виноват Не говори: не вижу Бога! Поверь в Него. А помнишь плакал ты мальчишкой?
Зачем вдыхаю воздух гор? В монастыре, бывает, гибнут В миру спасаются, порой И мир, как прежде, не постигнут Лежит на диво предо мной Любить невидимого Бога? Люби Христа! Живи Христом! А что же сделал я взамен? Мурашки бегают по коже Свободы просит тела тлен Мне поучиться б не мешало Молить не только о своём Но, чтобы пело и дышало Всё то, что щедростью зовём Зло прорастает самотёком Усилье нужно для добра Из этой истины высокой И состоит любви игра Тогда в подлунной будет вечно Творить добряк, а не злодей А что оставил ты Когда ругают и безвинно Иисусу пой свою хвалу Ведь это лучше, чем причинно Тебя б бранили за вину!
Будь скор на милость и прощенье На гнев будь медленен всегда Гони обман, гони отмщенье Пусть будет дружба, не вражда! Надо верить людям Любовь свою не бойся растерять Ты послан был на Землю Абсолютом Кто всё отдал, с того, уж, нечего и взять Без громких слов, без крика, злопыханий Пройди свою дорогу до конца Свободным будь от всяких правил! Ты добрый малый, а не злой Им быть тебя Я не заставил Любовь распятая моя Тобой забыта вряд ли будет И оттого и счастлив я Тебя взаимно не забудет Кто преступленье совершил Тот неудачник Но ты же праведно прожил Судьба есть чистая бумага И пусть порою, иногда Твоё от боли сердце стонет Свой крест несёшь ты без стыда!
И боль несносная не тронет! Кто был на грани, ведал горе Тот будет мудрым на Земли Ты не развязываешь войны? Учись заканчивать тогда! Не то что человек, как я и ты Господь был мудр, дав ему родиться Посланником, пророком красоты Вокруг святого люди соберутся Пускай живёт в пещере иль в лесу И херувимы в небо вознесутся Провозглашая нам души красу Вокруг святого ореол блаженства Он рад и упоён в своей тиши Ему пути открыты к совершенству Которыми делиться он спешит В недоуменьи полном пребываешь Пока душа болит, болит и плоть Здесь надо брать пример у атеистов Воспринимать и принимать, как есть Но и не брать его у пессимистов Не думать: Бог послал мне месть!..
Твоё, возможно, тело заболело Не для того ли, чтоб спаслась душа? И смерть пока тебя не одолела Живи с надеждою и сердцем малыша Ты знаешь будущее? Стало быть, пророк! Но как исправить прошлую минуту? Но совести нет только у зверей Она растёт с взросленьем человека Уродуется у того, кто злей Порою, возрастает у калеки Да, будет чистой совесть у святых Да, будет вечным всё, что было свято В словах молитвы трудных и простых Мы обрели спасение когда-то И необъятное измерить И умереть, и воскресить Как знать, возможно, что в пещерах Мы были счастливы сполна На чуде зиждимая вера Пожалуй, Богу не нужна Творить добро Господь поможет Готов будь жизнь отдать за тех Кто с войн тебя дождаться сможет И кто тебе подарит смех Бессонница была сильней Мечтая лишь о верном друге Я был затворник мрачных дней Не отобрать свободу русских душ Под самым подлым, гнуснейшим предлогом Сорвав американский грязный куш Учить хотели нас под нашим сводом Мы не хотим ни с кем любой войны Холодной, информационной Научитесь других уважать!
Уважать научитесь тогда! Улыбкой были мы похожи Но перекошено лицо Я окаянным стал прохожим В себе замкнулся, как кольцо Моей души А что же стало вдруг со мной? Ты изменилась, словно море Мы непременно встретимся с тобой Изгоним из души тоску и горе Звезды горят для нас безмолвно И молча пишут наш роман Ну, где твой Бог? Да за твоей спиною!
Коль я в унынии расту Всё то, что люди чтут за силу: Богатство и "от Бога" власть Не заберёшь с собой в могилу При жизни может всё пропасть Приходим в мир не для потехи А выполнить священный долг Для Бога все мы человеки И даже в грязных Видит толк Но своих никогда не забудем! Не продаётся ведь смиренье! Взамен любви, я проживаю Судьбу измученных сердец Бог милосерден и спасает Пусть напоследок, под конец Чудны дела твои Господни Упавшему даёшь вздохнуть Надеюсь, быть не преисподне Хоть безуспешно кончен путь Возможно, кто-то, но не я!
Не говори, что выбирает "Слепой" без Бога путь-судьбу И потому в ад попадает Где Бога нету потому О, если Бог хотел бы другу И ад, и рай вдруг показать Тогда любой протянет руку Захочет падать? Нет, летать! Одной мне женщины хватило бы до гроба Заманчивый для чтенья томик ты В любовь мы верим без измен В проступке тайно Богом уличён К тебе дышу, по-прежнему, неровно Не потому ли, что тобой прощён? Откуда взялся наш Творец? И в жизнь тайный смысл вложил Любить её, простить его Других, пожалуй, нет терзаний Тебе и власть!
Всем помогай, как Бог, и не иначе! Не даст бесследно ироду пропасть А лучшему, хорошему тем паче Как трудно идти одному С надеждой найти половинку Годами испытывать тьму Не очень-то веря в лучинку И страшно мечту потерять Когда до неё не добраться Как трудно, порой, выбирать И невыносимо прощаться Суть притворства для того Чтоб похож был на Него Чтоб был добрым Человек Дан ему по бедам бег Ведь он смотрит на других: "Горе", "беды", "скорби" их И свободен был герой Был испытан он игрой Чувствовал и боль, и страх К счастью, мало был в слезах Проповедник света он Был виновен, но прощён Что же жизнь?
Богов игра! Завтра, нынче и вчера На мгновенье? Мне жаль её, ведь ты её любил Хоть сам меня готовил к откровенью Богобоязнь во мне с недавних пор Стрела Амура разрывает сердце Её глаза красивее тех гор Что не дают вершинами согреться Седмижды бесконечность Он лишь одно молил: любить! Спой, кукушка! Бог не сгущает красок мрачных По-прежнему, живут средь нас Пусть, крайне мало всё же снятся Господь и мёртвых тоже спас Хоть все умрут, но возродятся Ты не грусти, ведь смерти нет Не веришь мне?
Поверь же Богу! Ведь из добра пролился свет И просочился понемногу Теперь я стал виновен Мы, как два брега у одной реки Тебя любить я, значит, не способен Подашь для поцелуя полруки? Родная, продолжай винить Но и любить родного Я нахожу это веселье гнусным! Лишь Богу на купюры всё равно И над окладом может Он смеяться Мне стоит пред тобою извиниться За то, что я, совравши, не солгал Откуда ты, мужик, нарисовался? По совести тебя я не убью Бог надо мною просто посмеялся Я шутку эту не простил Ему Мне говорят: мы верим лишь в науку Ну, хорошо!
Кто раньше был тогда? Яйцо иль курица? А, может быть, разлука? Что одиночеством светила сквозь года Я этого не знаю Гадаю я, как колдуны Тебя припоминая И даже дети ищут справедливость Её мы все когда-нибудь найдём Ведь безгранична божеская милость А паутиной близких не спасём Скажи, где взять на это силы?
Скажи, ну, как тебя понять? Прижала к сердцу, прогоняя Твоей души мне не объять Ты незнакомая родная Твой светлый образ на душе Исполненной священной тьмою И поздно бы мечтать уже Но всё болею Твоя улыбка вниз дугой Тебе смеяться так мешала Мне не найти другой такой Как сложно начинать с начала И ведь тобой я дорожил Хоть отпускал тебя навеки Любила ты, и я любил Так почему сомкнулись веки?
Но мне ж с тобою повезло Меня ты окрестила лохом Но без лоха и жизнь плоха? Ты обзываешься неплохо Под рифму моего стиха Любила ль ты?
И сколько мне назад идти? Когда вперёд не по пути И я гадал над жизнью и судьбою Была ль в руках Создателя она? Соединит ли Сам Он нас с тобою? Или в руках всё было у меня? Мне не избавиться вовеки От чувства собственной вины Как будто пересохли реки И с ними сердце без любви Потому ведь и нету греха Получает блаженство злодей Перемелют поступок века Пусть на каплю, но станет добрей Мы с ним прощались навсегда Молитву вслух шептали И выпали птенцы с гнезда Они летать мечтали Оно засохло, уж, теперь Повалено судьбою И в лето не откроет дверь Цветущею весною И это только Господу известно И маминым заботливым рукам Мы можем не любить Его творенье Но видим мы всего лишь его часть И в день благословенного рожденья Из живота не даст Он нам пропасть Да, что там говорить, один секрет Его ты не найдёшь в моих куплетах Боюсь огласки, а её всё нет!
Куда деваться от больной печали Секрет её ты знаешь назубок Как жить Господь открыл нам на скрижалях А я ведь человек, а я не Бог! И рассказать, поплакать, посмеяться Ни смех, ни слёзы не поймёт народ Ты говоришь: пора б тебе сдаваться!
Никто тебя за это не убьёт Пускай со всей вселенной Пороков и злодейств неслыханных семья За колесницею твоею позлащенной Вползла в твой вечный град, как хитрая змея; Пусть голос доблести уже толпы не движет; Пускай Лициния она целует прах, Пускай Лициний сам следы смиренно лижет Сандалий Клавдия, бьет в грудь себя, в слезах Пред статуей его пусть падает в молитве - Да полный урожай полям он ниспошлет И к пристани суда безвредно приведет: Ты духу мощному, испытанному в битве, Искал забвения Нет, древней гордости в душе не истребя, Старик своих сынов учил за чашей яду: "Покуда молоды - плюща и винограду!
Дооблачных палат, танцовщиц и певиц! И бешеных коней, и быстрых колесниц, Позорищ ужаса, и крови, и мучений! Взирая на скелет, поставленный на пир, Вконец исчерпай всё, что может дать нам мир! И, выпив весь фиал блаженств и наслаждений, Чтоб жизненный свой путь достойно увенчать, В борьбе со смертию испробуй духа силы, И, вкруг созвав друзей, себе открывши жилы, Учи вселенную, как должно умирать".
Прохлада царствует меж этими стенами, Лениво бьет фонтан по мраморным плитам; Террасы убраны роскошными цветами, И древние гербы блистают по стенам - Эмблемы доблести фамилий, гордых властью: Кабаньи головы да львы с открытой пастью. Здесь всё еще хранит следы времен былых; Везде минувшего остатки вековые, Вот груды пышные доспехов боевых, И исполинский меч, и латы пудовые, И Палестины ветвь, и кость мощей святых; Там пыток варварских орудья роковые.
Колеса и зубцы; вкруг дивный дар руин - Антики желтые и длинный ряд картин: То предки гордые фамилии высокой. Там старцы: латы их изрублены в боях, И страшен яркий взгляд с улыбкою жестокой Там красный кардинал, в маститых сединах, Коленопреклонен, с молитвою глубокой, Перед мадонною с младенцем на руках; Там юноша, средь муз, любимый Аполлоном, Венчанный миртами лукавым Купидоном.
Там жены: та бела, как мрамор гробовой, В потускшем взгляде скорбь и ужас затаенный То жизнь, убитая боязнью и тоской, То жалоба души, судьбою обреченной Служить для деспота свирепого рабой И сластолюбия забавою презренной; Как будто говорит она: "Здесь дни губя, Жила и умерла я в муках, не любя Обыкновенных жен ей мало было счастья, И гордая душа прорвалась из оков; Служили ей кинжал, и яд, и сладострастье На шумных оргиях, и мщенье, и любовь, - И взор ее горит насмешкой исступленной, Всей гордостью души, глубоко оскорбленной И ныне пусто всё в блестящей галерее На этих мраморах густая пыль лежит; Оборванный лакей, в истасканной ливрее, На креслах бархатных раскинувшись, храпит; И в залах, как среди развалин Колизея, Семейство англичан кочует и шумит А вы - вы кинули отцов чертог печальный, Наследники их прав и чести феодальной?
Благословенье вам! Не злато, не гербы Вам стали божеством, а разум и природа, И громко отреклись вы от даров судьбы - От прав, украденных отцами у народа, И вняли вы призыв торжественной борьбы, И движет вами клик: "Италии свобода! Италии спасенной В вас избавителей увидеть суждено!..
Но тише Здесь живут: раскинут стол зеленый. Вчера здесь пир был: всё исписано сукно; Там дребезги стекла И солнце облило лучами, сквозь окно, Перчатки женские и бюст Сократа важный, Накрытый шляпкою красавицы продажной.
Ваш мир мне тесен! Цветов мне надобно, цветов, Веселых лиц, веселых песен, Горячих споров, острых слов, Где б был огонь и вдохновенье, И беспорядок, и движенье, Где б походило всё на бред, Где б каждый был хоть миг - поэт! А то - сберетеся вы чинно; Гирлянды дам сидят в гостиной; Забава их - хула и ложь; Танцует в зале молодежь - Девицы с уст улыбку гонят, По лицам их не разберешь, Тут веселятся иль хоронят Вы сами бьетесь в ералаш, Чинопоклонствуете, лжете, Торгуете и продаете - И это праздник званый ваш!
Недаром, с бала исчезая И в санки быстрые садясь, Как будто силы оправляя, Корнет кричит: "Пошел в танцкласс! Твои мечты витают выше Что перед ними - нищих полк, Да избы с сломанною крышей, Да о житейских дрязгах толк?
Подобно мудрому Зевесу, Ты в олимпийской тишине, На мир накинув туч завесу, Сидишь с собой наедине. Сидишь, для мира вымышляя И лучший строй, и новый чин, - И весь Олимп молчит, гадая, Чем озабочен властелин И лишь для резвого Эрота У жизнедавца и отца Миродержавная забота Спадает с грозного лица. И ты, воспитанная в горе, Внезапным светом залита, В замаскированном актере Не разгадала ты - шута! Чтоб заглушить его угрозы Всему, что дорого тебе, Ты падаешь, глотая слезы, К его стопам в немой мольбе.
Но тщетно трепетные руки Зажать уста его хотят! Твои младенческие муки Его смешат и веселят Ему так новы дум свобода И свежесть чувств в твоих речах, Как горожанину природа В весенних красках и лучах. Язык твой нас пугает! У нас сердец восторженный порыв Перед твоим бездушьем замирает - Ты желчен, зол, самолюбив Меж тем как мы из жизненного мрака. Стряхнувши прах вседневной суеты, Вступаем в царство света - сзади ты За икры нас кусаешь, как собака.
Кто холм цветами осыпал, Кто звучные стихи усопшего читал, Где радовался он и плакал за отчизну; И каждый повторял с слезами на глазах: "Да, чувства добрые он пробуждал в сердцах!
То наземь кинулся как жердь сухой старик. Он корчился, кусал и рыл ногтями землю, И пену ярости точил его язык. Его никто не знал. Но старшие в народе Припомнили, что то был старый клеветник, Из тех, чья ненависть и немощная злоба Шли следом за певцом, не смолкли и у гроба, Дерзая самый суд потомства презирать.
И вот, поднявшися и бормоча без связи, На холм могильный стал кидать он комья грязи; Народ, схватив его, готов был растерзать, Но Вождь мой удержал. Опять утрата! Опять вопрос в душе заныл Над прахом бедного собрата: Куда ж он шел?
Зачем он жил? Ужель затем, чтоб сердца муки На песни нам перевести, Нам дать в забаву эти звуки И неразгаданным уйти?.. Я эти звуки повторяю - Но песням, милым с давних дней, Уже иначе я внимаю Они звучат уже полней Как будто в них теперь всецело Вошла, для жизни без конца, Душа, оставившая тело Их бездыханного творца. Воздух спит И небеса молчат И арф эоловых безмолвен грустный ряд Те арфы - это вы, певцы моей отчизны!
То образ ваших душ, исполненных тоской, Мечтой заоблачной и грустной укоризной!.. Молчат они, молчат, как арфы в этот зной!.. Но если б мимо их промчался вихрем гений И жизни дух пахнул в родимой стороне - Навстречу новых сил и новых откровений Какими б звуками откликнулись оне!..
Как сон блестящий, вижу горы, Статуи, ряд дворцов, Резные, темные соборы Старинных городов Гремят веселые напевы За дружеским столом; В златом тумане идут девы Под розовым венком Но клики пира, дев улыбки Меня не веселят, И прежде милые ошибки Соблазном не манят Иного счастья сердце просит Уж из знакомых вод В иные воды ветер вносит Мой челн; волна ревет; Кругом угрюмей вид природы, И звезд иных огнем Небес таинственные своды Осыпаны кругом К ним так и тянет взор мой жадный, Но их спокойный вид, Их блеск холодный, безотрадный Мне душу леденит!
За всё, чем прежде сердце жило, Чем билось, я дрожу, И в даль туманную уныло, Оставив руль, гляжу, - И не садится ангел белый К рулю в мой утлый челн, Как в оны дни, когда так смело Он вел его средь волн Они - и мухи не погубят!
И - дай господь им долги дни! Сад с плодами Беседки, грядки, цветнички И всё возделывают сами Мои соседи старички. Они умеют достохвально Соединить в своем быту И романтизм сентиментальный, И старых нравов простоту.
Полна высоких чувств святыней И не растратив их в глуши, Старушка верует и ныне В любовь за гробом, в жизнь души. Чужда событий чрезвычайных, Вся жизнь ее полна была Самопожертвований тайных И угождений без числа.
Пучки цветов, венки сухие Хранятся в комнате у ней, Она святит в них дорогие Воспоминанья прошлых дней. Порою в спальню к дочке входит, Рукою свечку заслоня, Глядит и плачет Там всё ясно!
О чем же сетует она? Иль в сердце дочери прекрасной Она читает и сквозь сна? Старушка мучится сомненьем, Что чужд для дочки отчий кров; Что дочь с упрямым озлобленьем Глядит на ласки стариков; Что в ней есть странная забота Отсталый лебедь - точно ждет Свободной стан перелета, И клик заслышит - и вспорхнет?..
Но не вспорхнет она на небо! Уж демон века ей шептал, Что жизнь - не мука ради хлеба, Что красота есть капитал!.. Ей снится огненная зала Ей снятся тысячи очей, За ней следящих в шуме бала, Как за царицей бальных фей Полночный пир Бокалы вдребезги летят Покровы прочь!
Уйди, старушка!.. Бог во гневе Шлет бич нам в детище твоем За попеченье лишь о чреве, И зло карает тем же злом! Великолепные чертоги Твою возлюбленную ждут; К ней века денежные боги На поклонение придут И, осмеявшие стремленья Любви мечтательной твоей, Узнают жгучие мученья В крови родившихся страстей!
И будут, млея в жажде страстной, Искать божественной любви Под этой маской вечно ясной, Под этой грацией змеи! Один уж лопнет, Другой пойдет открыто красть, Острог за третьим дверь захлопнет, Кто пулю в лоб Одна владычица их мира - Она лишь блеском залита Спокойный профиль И неподвижные уста Всё-то косы, пудра, мушки и румяны, Через плечи ленты, с золотом кафтаны: Дней давно минувших знатные вельможи - Полны и дородны, жир сквозит под кожей.
Между ними жены с лебединой шеей: Грудь вперед, как панцирь, мрамора белее, Волосы горою над челом их взбиты, Перьями, цветами пышно перевиты И во всех-то лицах выразил искусно Гордость ловкий мастер И смешно, и грустно! Кто они такие?
Этих лиц не видно В пышных галереях, где почет завидный Век наш предкам добрым воздает исправно, Где живут в портретах старины недавной Главные актеры, главные актрисы Эти ж, видно, были веку лишь кулисы! Высших потешали пошлым обезьянством, Низших угнетали мелочным тиранством; А сошли со сцены - всем вдруг стали чужды, И до их портретов никому нет нужды, И стоят у лавки, точно как привратник, Старая кокетка, ветреный развратник!.. Не - вот лик знакомый, и свежее краски Скоро ж до печальной дожил он развязки!
Грубо намалеван - а ведь образ чудный! И его никто-то, в час развязки трудной, Не сберег от срама, - и свезен жидами Он с аукциона вместе с зеркалами!.. Крышку ль над прекрасной гроб уже захлопнул? Биржа ль изменила? Злая Мессалина, в диком сладострастье, В Вандале косматом обнимала счастье Ныне чужды музам корифейки оргий; Чужды Мессалинам страстные восторги; Через них карьеру созидают франты, И связей и денег ищут спекулянты Узнаю в портрете этом я торговку!
Вряд ли разрешала страсть у ней снуровку; Но она немало жертв с сумой пустила, И еще робевших воровать учила! Помню я, бывало, как сидит в театре - Ей партер дивится, точно Клеопатре.
Плечи восковые, голова Медеи, Смоляные косы сплетены, как змеи; Руку на коленях на руку сложивши, Смотрит исподлобья, губу закусивши, И из полумрака, в углубленьи ложи, Точно выбирает жертву в молодежи, - Так вот и казалось - кинется тигрица!.. Не любви, а денег жаждала блудница! И вот - ласкаясь и безгласно, Она глядит ему в глаза С такой доверчивостью ясной, Как смотрят дети в небеса. А он, ребенок милый века, Лепечет вдохновенно ей Про назначенье человека, Про блеск и славу наших дней, Про пальмы светлого Востока, Про Рафаэлевых мадонн; Но о любви своей намека Не смеет выговорить он.
Их милый лепет, их мечтанья Порой подслушиваю я - И точно роз благоуханье Пахнет внезапно на меня. Счастливец муж в толпе сияет И сединами, и звездой. На молодой - горят алмазы; Блестящий свет у ног ее; Картины, мраморы и вазы - Всё ей твердит: здесь всё твое!
И зажигается румянец В ее лице, и вдруг она Летит безумно в шумный танец, Как бы очнувшись ото сна, - Все рукоплещут!.. Им не слышно, Из них никто не угадал, Что в этот миг от девы пышной На небо ангел отлетал! И, улетая, безотрадно Взирал на домик, где дрожит Сожженных писем пепел хладный, Где о слезах всё говорит!
И вот - идет он в блеске власти, Весь в холод правды облечен; В груди молчат людские страсти, В груди живет один закон. Его ничто не возмущает: Как жрец, без внутренних тревог, Во имя буквы он карает Там, где помиловал бы бог И если вдруг, как стон в пустыне, Как клик неведомой борьбы, Ответит что-то в нем и ныне На вопль проклятья и мольбы - Он вспомнит всё, что прежде было. Любви и веры благодать, И ту, что сердце в нем убила, - И проклянет ее опять!
Ворча, дымится пароход. Средь беготни, под смех и горе, Смягчают миг разлуки злой И солнца блеск, и воздух с моря, И близость воли дорогой.
Но вот среди блестящей свиты Жена прекрасная идет; Лакей, весь золотом залитый, Пред ней расталкивал народ И все сторонятся с молчаньем, С благоговейною душой, Пред осиянною страданьем И миру чуждой красотой. Как будто смерти тихий гений Над нею крылья распростер, И нам неведомых видений Ее духовный полон взор Свистя, на палубу змеею Канат откинутый взвился, И над качнувшейся волною Взлетела пыль от колеса: Она на берег уходящий Едва глядит; в тумане слез Уже ей виден Юг блестящий, Отчизна миртов, царство роз, - Но этот темный мирт уныло, Под гнетом каменного сна, Стоит над свежею могилой, И в той могиле спит она - Одна, чужда всему живому, Как бы на казнь обречена - За то, что раз тельцу златому На миг поверила она.
Стучит гробовщик день и ночь Еще бы ему не работать! Просватал красавицу дочь! Сидит гробовщица за крепом И шьет - а в глазах, как узор, По черному так и мелькает В цветах подвенечный убор. И думает: "Справлю ж невесту, Одену ее, что княжну, - Княжон повидали мы вдоволь, - На днях хоронили одну: Всё розаны были на платье, Почти под венцом померла, Так, в брачком наряде, и клали Во гроб-то Оденем и Глашу не хуже, А в церкви все свечи зажжем; Подумают: графская свадьба! Уж в грязь не ударим лицом!..
Заказов-то - господи боже! Знать, Глашенька, счастье твое! Сияло чудное лицо живым румянцем Остановился бал, и музыка молчала, И - соблазнительным ошеломленный танцем, Я, на другом конце блистательного зала, С красавицею вдруг очами повстречался И - как и отчего, не знаю! И по заливу вдруг, на золотой галере, Плывет среди толпы невольниц африканских, Вся в розах - Лидия, подобная Венере И что ж? Обманутый блистательной мечтою, Почти с признанием очнулся я от грезы У ног красавицы Ах, вы всему виною, О розы Пестума, классические розы!..
Когда я застаю. Опомнясь вдруг, себя пред образом лежащей. Молиться жаждущей, но слов не находящей, И чувствую, как жжет слеза щеку мою. И наболела грудь, тоскуя в жажде знойной, - Я прежней девочки, беспечной и спокойной, В себе не узнаю!
Я всё ему - всё отдала ему! Он, бедный, чах душою безнадежной! Не верил он, покорный лишь уму, В возможность счастия, в возможность страсти нежной. Он всё - мои мечты, мой чистый идеал И сердце, склонное к блаженству и надежде, - Как бы свое, потерянное прежде, Сокровище нашел во мне - и взял!.. Взамен он дал мне, что его томило: Сомнение, и слезы, и печаль Но я не плачу, нет!
Мне ничего не жаль, Лишь только б то, что было мне так мило, Что взял он у меня, - ему б во благо было Ее обняв, в пространстве звездном С ней пери чистые летят: Толпы малюток херувимов При встрече песнями гремят О, ей восторженным бы кликом Пустыни неба огласить, Благодарить, и веселиться, И всё земное позабыть, - Но пери смотрят с любопытством, И, с лаской вкруг нее виясь, Умильно просят им поведать Ее падения рассказ Отрадно ль им утешить душу, В земных возросшую скорбях, Иль ходят чудные преданья Про грешный мир на небесах?
И нас такой же ждет удел: Пройдет и племя человека Умолкнет славы нашей шум; Умрут о людях и преданья; Всё. Оледенелою звездой Или потухнувшим волканом Помчится, как корабль пустой, Земля небесным океаном. И, странствуя между миров", Воссядет дух мимолетящий На остов наших городов, Как на гранит неговорящий Так разум в тайнах бытия Читает нам Но сердце бьется, Надежду робкую тая - Авось он, гордый, ошибется!
Мне дорог этот час. Соседка за стеной Садится в сумерки порой за фортепьяно, И я слежу за ней внимательной мечтой. В фантазии ее любимая есть дума: Долина, сельского исполненная шума, Пастушеский рожок Всё днем незримое таинственно встает В сияньи месяца, при запахе фиалок, В волшебных образах каких-то чудных грез - То фей порхающих, то плещущих русалок Вкруг остановленных на мельнице колес Но вот торжественной гармонии разливы Сливаются в одну мелодию, и в ней Мне сердца слышатся горячие порывы, И звуки говорят страстям души моей.
Но замиравшие опять яснеют звуки И в песни страстные вторгается струей Один тоскливый звук, молящий, полный муки Растет он, всё растет и льется уж рекой Уж сладкий гимн любви в одном воспоминанье Далёко трелится Один какой-то вопль в пустыне беспредельной Звучит, зовет к себе Он ноет И среди громов ему в ответ Лишь жалобный напев пробился колыбельной,..
Пустая комната, убогая постель Рыдающая мать лежит, полуживая, И бледною рукой качает колыбель, И "баюшки-баю" поет, изнемогая А вкруг гроза и ночь Вдали под этот вой То колокол во тьме гудит и призывает, То, бурей вырванный, из мрака залетает Вакхический напев и танец удалой Несется оргия, кружася в вальсе диком, И вот страдалица ему отозвалась Внезапно бешеным и судорожным криком И в пляску кинулась, безумно веселясь Порой сквозь буйный вальс звучит чуть слышным эхом, Как вопль утопшего, потерянный в волнах, И "баюшки-баю", и песнь о лучших днях, Но тонет эта песнь под кликами и смехом В раскате ярких гамм, где каждая струна Как веселящийся хохочет сатана, - И только колокол в пустыне бесконечной Гудит над падшею глаголом кары вечной Григорьеву Долго ночью вчера я заснуть не могла, Я вставала, окно отворяла Ночь немая меня и томила, и жгла, Ароматом цветов опьяняла.
Только вдруг шелестнули кусты под окном, Распахнулась, шумя, занавеска - И влетел ко мне юноша, светел лицом. Точно весь был из лунного блеска. Разодвинулись стены светлицы моей, Колоннады за ними открылись; В пирамидах из роз вереницы огней В алебастровых вазах светились Чудный гость подходил всё к постели моей; Говорил он мне с кроткой улыбкой: "Отчего предо мною в подушки скорей Ты нырнула испуганной рыбкой!
Оглянися - я бог, бог видений и грез, Тайный друг я застенчивой девы И блаженство небес я впервые принес Для тебя, для моей королевы Под дыханьем его обессилела я На груди разомкнулися руки И звучало в ушах: "Ты моя! Ты моя! Протекали часы Я открыла глаза Мой покой уж был облит зарею Я одна Я не знаю, что было со мною Роз, молока и вина молодого, Меду несут и козленка молочного тащат! Так ли приходит молиться степенная дева! Спрячемся здесь, за колонной у храма Знаю их: резвы они уже слишком и бойки - Скромному юноше с ними опасно встречаться.
Ну, так и есть! Смотрят сюда исподлобья, Шепчут, друг друга толкая; Щеки их сдержанным смехом так и трепещут! Если бы только не храм здесь, не жрец величавый, Это вино, молоко, и цветы, и козленок - Всё б полетело на нас и пошли б мы, как жертвы Вечным богам на закланье, Медом обмазаны, политы винами Вакха! Право, уйдем-ка, уж так они нас не отпустят! Видишь - с жрецом в разговоры вступили, Старый смеется и щурит глаза на открытые плечи.
Правду сказать, у них плечи как будто из воску, Чудные, полные руки, и - что всего лучше - Блеск и движенье, здоровье и нега, Грация с силой во всех сочеталися формах.
Много юношей нас было. Бодрых, смелых, каждый с милой, Каждый бойкий на язык; Но - вино сверкнуло в чашах - Мы глядим - красавиц наших Всех привлек к себе старик!..
Дряхлый, пьяный, весь разбитый, Череп розами покрытый, - Чем им головы вскружил? А они нам хором пели. Что любить мы не умели, Как когда-то он любил! Что за пыл! Чуть стал живее Разговор - душа пиров - Вы и вспыхнули, как порох! Что за крайность в приговорах, Что за резкость голосов! И напиться не сумели! Чуть за стол - и охмелели, Чем и как - вам всё равно!
Мудрый пьет с самосознаньем, И на свет, и обоняньем Оценяет он вино. Он, теряя тихо трезвость. Мысли блеск дает и резвость, Умиляется душой, И, владея страстью, гневом, Старцам мил, приятен девам И - доволен сам собой. Толстому Что чиниться нам, ваятель! Оба мы с тобой, приятель, Удостоены венца; Свежий лавр - твоя награда, Я в венке из винограда Век слыву за мудреца. Так под старость, хоть для смеху, Хоть для юношей в потеху, Мне один вопрос реши! Видел я твои творенья; Формы, мысли выраженье - Всё обдумал я в тиши.
Но одним смущен я крепко В них совсем не видно слепка С наших модных героинь, Жриц афинского разврата. Горлиц, манною вскормленных! Купидоном припасенных Мне, как баловню его! А с красот их покрывало, Милый друг, не упадало, Знаю я, ни для кого! Вот хоть Геба молодая.
Что, кувшин с главы спуская, Из-за рук, смеясь, глядит - Это Дафна! Дафну я таил от света! Этой розы ждал расцвета - Но напрасно! Раз она, Искупавшися, нагая, В воду камешки кидая, Веселилася одна Я подкрался К ней лечу я, Всплыл - и что же? Выношу я Из воды холодный труп! Знал еще я дочь сатрапа! Подкупив ее арапа, Проникал в гарем я к ней Что же? Та ж игра в ланитах смуглых, Та же линия округлых, Чудно выточенных ног, То ж изнеженное тело, И спины волнистость белой Иль художники, как боги.
Входят в Зевсовы чертоги И, читая мысль его, Видят в вечных идеалах То, что смертным, в долях малых, Открывает божество? Здесь всё случай, всё удача! Сердце женское - задача, Не решенная умом! Ты слыхал ли имя Фрины? Покорялися Афины Взгляду гордой красоты, - Но на нас ома взирала, Как богиня, с пьедестала Недоступной высоты!. На пирах ее быть званным - Это честь была избранным, - Принимала, как сатрап!
Всем серебряные блюды И хрустальные сосуды, И за каждым - черный раб! Раз был пир Острых слов, импровизаций И речей лился каскад Мне везло: приветным взглядом Позвала уж сесть с ней рядом - Вдруг вошел Алкивиад.
Прямо с оргии он, что ли! Но, крича, как варвар в поле, Сшиб в дверях двух скифов с ног, Оттолкнул меня обидно И к красавице бесстыдно На плечо лицом прилег! Были тут послы, софисты, И архонты, и артисты Он беседой овладел, Хохотал над мудрецами И безумными глазами На прекрасную глядел.
Что тут делать?.. Полны злости, Расходиться стали гости Смотрим - спит он! Та - молчит И не будит Что ж? Ей повеса полюбился, Да и нас потом стыдит! Владычица Афин, Периклова подруга.
Которую Сократ почтил названьем друга, Как девочка, люблю, томлюсь и плачу я Всё позабыто - блеск, правленье, государство, Дела, политики полезное коварство, И даже самые лета У женщин для любви не существует лет; Хоть, говорят, глупа последней страсти вспышка, Пускай я женщина, а он еще мальчишка, Но счастье ведь не в том, чтобы самой любить И чувством пламенным сгорать и наслаждаться; Нет, счастием его дышать и любоваться И в нем неопытность к блаженству приучить А он - он чистое подобье полубога!..
Он робок, он стыдлив и даже дик немного, Но сколько гордости в приподнятых губах, И как краснеет он при ласковых словах! Еще он очень юн: щека блестит атласом, Но рано слышится в нем страсть повелевать, И позы любит он героев принимать, И детский голос свой всё хочет сделать басом. На играх победив, он станет как Ахилл! Но, побежденный, он еще мне больше мил: Надвинет на чело колпак он свой фригийский И, точно маленький Юпитер Олимпийский, Глядит с презрением, хотя в душе гроза И горькою слезой туманятся глаза О, как бы тут его прижать к горячей груди И говорить: "Не плачь, не плачь, то злые люди Сквозь этих слез уста заставить улыбаться, И вместе плакать с ним, и вместе с ним смеяться!
Мил, когда ты щуришь глаз Перед пленницей лесбийской, Что выводит напоказ Для тебя евнух сирийской; Мил, когда тебя несут Десять ликторов на форум, Чтоб творить народу суд И внушать покорность взором!
И люблю я твой порыв, В миг, когда, в носилках лежа, С своего ты смотришь ложа, Как под гусли пляшет скиф, Выбивая дробь ногами, Вниз потупя мутный взгляд И подергивая в лад И руками, и плечами. Вижу я: ты выбивать Сам готов бы дробь под стать - Так и рвется дух твой пылкий!
Покрывало теребя, Ходят ноги у тебя, И качаются носилки На плечах рабов твоих, Как корабль средь волн морских. Здесь сатиры прежде жили; Одного мы раз нашли И живого изловили, И в деревню привели. Все смотреть пришли толпами; Он на корточках сидел И бесцветными глазами На людей, дичась, глядел.
Страх однако же унялся; С нами ел он, пил вино, Объедался, опивался, Впрочем, вел себя умно. Но весна пришла - так мочи Нам не стало от него. Не пройдет ни дня, ни ночи Без лихих проказ его Женщин стал ловить и мучить!.. Чуть увидит - задрожит, Ржет, и лает, и мяучит, Целоваться норовит. Стали бить его мы больно; Он исправился совсем. Стал послушный, богомольный, Так что любо было всем.
Бабы с ним смелее стали Обходиться и играть, На работы в поле брали, Стали пряников давать. Не прошло, однако, года, Как у всех у нас - дивись - В козлоногого урода Ребятишки родились!
У всех на лбу-то рожки С небольшой лесной орех, Козьи маленькие ножки, Даже хвостики у всех. К нам в деревню прошлым летом Русский барин заезжал. Обо всем услыша этом, Усмехнувшись, он сказал: "Хорошо, что мы с папашей Без хвоста и с гладким лбом, Быть иначе б дворне нашей И с рогами, и с хвостом".
Очи их Или потуплены стыдливо, Иль слез полны, и сам он тих, Но ликом светел. Он читает В младых сердцах. Он их проник; Один душой он понимает Неуловимый их язык. В сердцах, забитых от гоненья, Ожесточенных в цвете лет, Он вызвал слезы умиленья, Он пролил в них надежды свет; И, указуя в жизнь дорогу, Он человека идеал Пред ними долго, понемногу И терпеливо раскрывал И вот открыл!
И каждый сам в себя невольно Ушел и плачет о себе, И за прошедшее им больно - И все готовятся к борьбе. Ах, Цейдлер! Люблю в его кудрях я длинных И пыль от Млечного Пути, И желтый лист дубрав пустынных, Где отдыхал он в забытьи; Стремится речь его свободно; Как в звоне стали чистой, в ней Закал я слышу благородной Души возвышенной твоей.
И часто я, когда иду лесной опушкой И, прячася за ель, Стараюсь обмануть искусственною мушкой Пугливую форель, И предо мной шумит ручей студеноводный, А рев, где льется он, Уж тени полн, и пар над ним бежит холодный, Меж тем как озарен Вверху растущий лес последним солнца светом, - От сердца полноты Я б перемолвиться желал тогда с поэтом, И думаю - где ты?
Где ты?.. О, боже мой! Прости невольный вздох!.. Обломки красные средь рощи кипарисной, Под небом голубым, - Величием своим и грязью живописной Он по душе мне, Рим! Как часто на конях мы римскою долиной Неслись во весь опор; Коней остановив, снимали вид руины И очерк дальних гор, И града вечного в тумане купол гордый, А там водопровод И черных буйволов к нам поднятые морды В осоке, из болот И эти городки, куда в веселье диком, Как будто ошалев, Врывались мы потом, преследуемы криком Старух, детей и дев Там с громом подскакав к радушной австерии, Суровых поселян Напаивали мы, крича "ура!
А пламенный народ На ветреную речь безвестных чужестранцев, Бывало, слезы льет А ночи лунные в руинах Колизея!.. Мне кажется теперь, Что игры зверские я видел и, немея, Внимал, как злится зверь, Как шумно валит чернь, толкаясь, на ступени, При кликах торжества, А на арене две белеющие тени Ждут, обнимаясь, льва О, дни волшебные! О, как светла тогда Казалась наших дней над милою Россией Всходившая звезда!
Где ж сверстники мои? Где Штернберг? Где Иванов? Ставассер милый мой? Где наши замыслы? Где ряд блестящих планов? Где гений их живой? О, милые мои!.. Comments 1. Елена Щукина Жданова. No comments. Log in or sign up to add a comment.
Minimize search. VK services. Log in. We use cookies to improve our service for you. You can accept them or configure them yourself.
More information. Еcли хoтитe дoбитьcя oчeнь вкуcнoгo и cытнoгo oбeдa, тoгдa нeoбхoдимo пpигoтoвить дaнный cупчик, в кoтopoм мнoгo вкуcных ингpeдиeнтoв. Солянка 14 views. Comments 0. Фантастический грушевый пирог с шоколадом 41 views.
