Однажды в россии чиновники пишут диктант, Однажды в России: Контрольный диктант для депутатов

Однажды в россии чиновники пишут диктант

Все поля обязательны для заполнения. Его уже, скорее всего, отправили в армию, выделив в общем порядке положенные деньги или обмундировании кому как повезет , а казенную штатскую одежду вернули обратно, постирав и одев на государственный счет очередного сироту. Райымбек , уехал на Украину,сейчас выступает в шоу 95 квартал. Сайт использует cookies и сервисы сбора технических данных посетителей для обеспечения работоспособности и вашего удобства. Хоть и из простого люда, а такая прелестница: — Не извольте беспокоится, мадмазель, сейчас приду!




Это в первую очередь профессиональные филологи — учителя школ, преподаватели вузов, а в больших городах, где диктант пишут сотни и тысячи человек, — их верные помощники: старшеклассники, студенты, магистранты, а также отличники Тотального диктанта прошлых лет.

Перед началом проверки они получают подробные комментарии, которые внимательно изучают. Бывает, что, не видя той колоссальной работы, которая предшествует созданию комментариев, они недоумевают: почему столько вариантов пунктуации? Зачем разрешены орфографические варианты? Но самостоятельно анализируя разрешенные варианты и правила, обсуждая эти проблемы с коллегами а случается, что два филолога могут отстаивать как единственно верные разные варианты , в том числе на ежегодной научной конференции Тотального диктанта, сами филологи делают для себя открытия и включаются в научную работу по изучению орфографии и пунктуации.

Но это филологи. А какова же роль проверяющих-нелингвистов? Не слишком ли опрометчиво доверить им проверку диктантов? Вовсе нет. Потому что для больших городов предусмотрена специальная процедура проверки. После получения комментариев и анализа их в профессиональном кругу филологи разъясняют все тонкости проверки своим помощникам — молодежи.

Первые два-три диктанта ребята проверяют «под диктовку», чтобы понять и запомнить все изгибы пунктуации и сюрпризы орфографии.

Далее они начинают работать самостоятельно, но первые проверенные диктанты за ними перепроверяют профессиональные филологи. После дополнительных уточнений, разъяснений проверка идет уже быстро и качественно. Конечно, эта работа требует от молодых людей усидчивости, внимательности, знаний. Но, что совершенно замечательно, ребята получают огромное удовлетворение от этого, казалось бы, рутинного труда. Было действительно интересно видеть такие разные работы, разные почерки, находить ошибки, которые бывают «свои» у каждого человека или, наоборот, те, которые были вызваны просто условиями или незнанием лексики.

Каждый раз неожиданно и приятно натыкаться на пожелания и благодарности, оставленные автору текста, организаторам и нам, проверяющим. Это очень необычный способ узнать своих сограждан: вполне может быть, что я проверяла работы людей, с которыми я уже сталкивалась в метро или у которых спрашивала дорогу, а может, наоборот, рассказывала, как куда-то пройти.

Текст Тотального диктанта разительно отличается от того, что многие привыкли видеть в школьных учебниках. Он показывает всю красоту и разнообразие русского языка. Наверное, самое интересное в проверке — это разбор неоднозначных случаев и рекомендации по их написанию.

Каждый новый диктант — новое открытие: как на этот раз пишущий повернет предложение, какие знаки препинания услышит? И так радостно, когда все поставлено правильно. Ведь что бы ни говорили про современный уровень грамотности, есть люди, которые в совершенстве знают свой родной язык, и Тотальный диктант показывает это как нельзя лучше.

Это мероприятие объединяет людей, любящих русский язык и умеющих слышать его музыку. Очень приятно и почетно быть его частью. Проверка Тотального диктанта — огромный опыт для меня и своего рода маленькое путешествие по извилистым и потайным закоулкам города Русского языка.

Мне необычайно нравилось смотреть на работы людей, пришедших проверить свою грамотность. Это помогло мне научиться искать и исправлять ошибки, видеть не один, а множество разных вариантов постановки знаков препинания и, в конце концов, прочувствовать красивую сложность нашего родного языка.

То, что Тотальный диктант вызывает еще более бережное и уважительное отношение к языку не только у решивших проверить свои знания, но и у самих проверяющих — это неоспоримый факт. Более того, проверка диктантов оказалась увлекательным и захватывающим процессом: когда ты впервые оцениваешь объем предстоящей работы — округляются глаза, но, когда число проверенных тобою работ переваливает за пять десятков или сотню, появляется второе дыхание, и разгорается спортивный интерес!

Особенно отрадно осознавать, что такое бесчисленное множество жителей нашей страны любят и ценят русский язык! Приятно отметить то, в какой дружеской атмосфере проходила проверка диктантов — взаимопомощь и заинтересованность буквально витали в воздухе, а главное — ускоряли работу, и несмотря на то, что сроки поджимали, оценки выставлялись нами точно и уверенно.

Это — отличный практический способ воспитания настоящих филологов и лингвистов, внимательно и с любовью относящихся к слову. Тотальный диктант объединил преподавателей и учеников, они стали союзниками, коллегами, что, безусловно, помогло им лучше понять друг друга. Когда ребята с горящими глазами сдавали десяток за десятком проверенные диктанты и каждый раз говорили вдохновенно «Еще!

ОВР Шоу: Мэр вручает аттестаты @ovrshow_tnt

И таких друзей у нас теперь не сотня, а сотни и тысячи! Никакого упадка нет, да и быть не может. Просто цензуру смягчили, а частию, слава богу, и вовсе упразднили, и то, что раньше мы слышали в пивных и подворотнях, сегодня услаждает наш слух, доносясь с эстрады и с телеэкранов. Мы склонны считать это наступлением бескультурья и упадком Языка, но ведь бескультурье, как и всякая разруха, не в книгах и не на театральных подмостках, оно в душах и в головах.

А с последними, на мой взгляд, ничего существенного за последние годы не произошло. Разве что начальство наше, опять же слава богу, отвлеклось от идеологии и увлеклось более распиливанием бюджета. Вот языки и подраспустились, а Язык обогатился замечательными новшествами в широчайшем диапазоне — от «хеджирования портфеля ГКО с помощью фьючерсов» и до появления интернет-жаргона.

Разговоры об упадке вообще и Языка в частности — это, по сути, результат отсутствия ясных указаний сверху. Появятся соответствующие указания — и упадок прекратится как бы сам собой, тут же сменившись каким-нибудь «новым расцветом» и всеобщим суверенным «благорастворением воздyхов». Литература благополучно процветает, оставшись наконец почти без цензуры и в сени либеральных законов, касающихся книгоиздания.

Читатель избалoван до предела. Ежегодно появляется несколько десятков книг такого уровня значимости, что появись любая из них на прилавках лет 25 назад, она тут же стала бы сенсацией года, а сегодня вызывает лишь снисходительно-одобрительное ворчание критики.

Разговоры о пресловутом «кризисе литературы» не затихают, общественность требует немедленного появления новых булгаковых, чеховых, толстых, как водится забывая при этом, что любой классик — это обязательно «продукт времени», как хорошее вино и вообще как всё хорошее. Не надо тянуть дерево за ветки вверх: оно от этого быстрее не вырастет. Впрочем, в разговорах о кризисе ничего плохого нет: пользы от них маловато, но и вреда ведь тоже не наблюдается. А Язык, как и прежде, живет своею собственной жизнью, медленной и непостижимой, непрерывно меняясь и при этом всегда оставаясь самим собой.

С русским языком может произойти всё что угодно: перестройка, преображение, превращение, — но только не вымирание. Он слишком велик, могуч, гибок, динамичен и непредсказуем, чтобы взять и вдруг исчезнуть. Разве что — вместе с нами. Общественное мнение навязало писателям-фантастам образ этаких пророков, якобы знающих будущее.

С одной стороны, это меня всегда раздражало, ибо такой подход сужает реальные возможности фантастики, искажает ее суть и вдобавок как бы обязывает ее заниматься тем, на что она вовсе не способна. Но, с другой стороны, такое мнение о фантастах не лишено известных оснований, потому что вряд ли в мире есть еще люди, которые с таким удовольствием, так систематически и, главное, почти профессионально размышляют о будущем.

Я, разумеется, не знаю, какое — конкретно — будущее нас ожидает в XXI веке. По-моему, этого нельзя знать вообще. Опыт великих предшественников свидетельствует, что все попытки как-то детализировать облик грядущего выглядят aposteriori смехотворными, если не жалкими. Но в то же время возможны и действительно случаются поистине гениальные прорицания трудно назвать их иначе , когда речь идет не о конкретных деталях, не о мелочах быта, не о фантастических технологиях, а о самом духе времени.

Когда Жюль Верн сконструировал свой «Наутилус», это воистину был подвиг блистательного воображения. Мы, люди XX века, знаем, что, по сути, он, сам того не подозревая, сконструировал атомный подводный крейсер.

Читать онлайн Хрестоматия Тотального диктанта от Быкова до Яхиной бесплатно

Но когда мы доходим до описания роскошных салонов с пятиметровыми потолками, античных ваз и мраморных статуй, ковров и картин, развешенных по стенам в утробе этой атомной подлодки, мы начинаем непроизвольно хихикать или даже раздражаться. И точно так же мы хихикаем, читая описания «страшных и ужасных» летающих крепостей Уэллса, этих дурацких полудирижаблей, вооруженных пулеметом единственным пулеметом!

Детали — насущный хлеб литературы и смертельный капкан для любого прорицания. Вот это уже — серьезно. Это — настоящее прорицание. Я, например, не знаю прорицания более убедительного и трагического, чем гениально уловленная тем же Уэллсом идея XX века, как времени, когда новое человечество попытаются создать, пропустив его через горнило страданий.

Какая неожиданная, страшная и точная догадка!

«Лермонтов начинал под прапорщиком»? Лев Рубинштейн о диктантах и диктаторах

Беда только в том, что вычисленное будущее выглядит в глазах современников всегда основательнее, чем интуитивное. Может быть, нас сбивают с толку те самые детали, которые смотрятся сегодня так убедительно и достоверно и над которыми полвека спустя будут хихикать наши потомки.

Где-то я прочитал любопытные соображения по поводу прогнозирования погоды. Оказывается, простейшее предсказание: «завтра будет такая же погода, как сегодня», — дает правильный результат в двух третях случаев. А так называемый «точный», «научно обоснованный», тщательно просчитанный прогноз оказывается правильным в семидесяти семи кажется процентах случаев.

Это впечатляет: гигантская всемирная сеть метеостанций, мощнейшие ЭВМ, миллиарды и миллиарды долларов — и всё это для того, чтобы увеличить достоверность прогноза на семь-восемь процентов! По-моему, нечто подобное имеет место и в социальной прогностике. Можно привлечь к вычислению будущего миллиарды долларов и все ресурсы Рэнд Корпорейшн, а можно просто тихонько предположить: в следующем веке будет то же, что и в предыдущем — те же люди, те же проблемы, те же взлеты и падения, те же рекорды высокой морали и жестокой безнравственности, — только технологический фон, конечно, изменится и амплитуды возрастут.

На самом деле мы не способны как следует разглядеть будущее прежде всего потому, что очень посредственно знаем свое прошлое и ни черта, по сути, не знаем о настоящем. Всё знание наше о прошлом базируется на двух-трех десятках прочитанных книжек. А настоящее мы наблюдаем главным образом через дырку телеэкрана да еще, пожалуй, в трамвае в час пик.

А между тем грядущий век наверняка будет очень похож на век минувший. Потому что так было, и так будет. Имейте наблюдение. Вот основные уроки XX века:. Вопрос на засыпку: хоть один из этих уроков будет принят во внимание XXI веком? Хоть один?! Ответ очевиден. Основная теорема Клио работает безотказно: «единственный непреложный урок истории состоит в том, что она никогда, никого и ничему не учит».

А значит опять: будут войны, жестокие и бессмысленные, как и всякое государством организованное смертоубийство; будут пароксизмы отвратительнейшего национализма и совершенно иррациональной религиозной нетерпимости; будут, я думаю, даже попытки покорить мир en grand, особенно смертоносные и нелепые в эпоху ядерного оружия. Наши потомки получат всё это в наследство от нас и будут жить с этим дальше так же, как жили мы.

Но вот проблема энергетического голода, который может поразить нашу цивилизацию уже к середине века, если мы не задействуем, наконец, термояд, это — ново и очень серьезно. Гибелью это нам не грозит, но «прервать связь времен» может вполне — отбросить постиндустриальное общество на два-три века назад со всеми сопутствующими прелестями: отказ от демократии, растоптанная Декларация прав человека, возврат к тоталитаризму, причем в самых крайних его формах.

В остальном же, если отвлечься от названных экстремальностей, благополучно сохранится старый добрый принцип: «так было, так будет». И нет, увы, никаких оснований думать, что будет лучше.

ОВР Шоу: Экзамен в ГИБДД @ovrshow_tnt

Во всяком случае, плохо будет не всем и не всегда. Многим и зачастую будет даже хорошо — во всяком случае, дьявольски интересно. Ведь господин научно-технический прогресс останется таким же существеннейшим фактором бытия, как и в XX, и XIX веке. Будут космические перелеты, человек высадится на Марсе и, скорее всего, начнет основательно осваивать Луну. Может быть, будет обнаружена внеземная жизнь, а может быть, даже будет разрешен основной парадокс ксенологии.

Может быть, будут сделаны первые шаги в области Высокой Теории Воспитания и появятся первые Учителя с большой буквы, умеющие выращивать из человеческого детеныша Человека Воспитанного.

И уж наверняка будут написаны блистательные романы, о которых мы сегодня совершенно ничего не можем сказать — мы даже не в состоянии их себе представить…. Жить будет упоительно интересно и замечательно, как упоительно и прекрасно было, между прочим, жить и в XX веке — каждому, кто мало-мальски сыт, здоров и, разумеется, вообще уцелел. И им, уцелевшим, здоровым и особенно молодым гражданам XXI века, я от души завидую. Вопрос о том, зачем нужна грамотность, обсуждается широко и пристрастно.

Казалось бы, сегодня, когда даже компьютерная программа способна выправить не только орфографию, но и смысл, от среднестатистического россиянина не требуется знания бесчисленных и порой бессмысленных тонкостей родного правописания. Я уж не говорю про запятые, которым не повезло дважды. Сначала, в либеральные девяностые, их ставили где попало или игнорировали вовсе, утверждая, что это авторский знак.

Школьники до сих пор широко пользуются неписаным правилом: «Не знаешь, что ставить, — ставь тире». Не зря его так и называют — «знак отчаяния». Потом, в стабильные нулевые, люди начали испуганно перестраховываться и ставить запятые там, где они вообще не нужны. Правда, вся эта путаница со знаками никак не влияет на смысл сообщения. Зачем же тогда писать грамотно? Думаю, это нечто вроде тех необходимых условностей, которые заменяют нам специфическое собачье чутье при обнюхивании.

Сколько-нибудь развитый собеседник, получив электронное сообщение, идентифицирует автора по тысяче мелочей: почерка, конечно, он не видит, если только послание пришло не в бутылке, но письмо от филолога, содержащее орфографические ошибки, можно стирать, не дочитывая.

Известно, что в конце войны немцы, использовавшие русскую рабочую силу, угрозами вымогали у славянских рабов специальную расписку: «Такой-то обращался со мной замечательно и заслуживает снисхождения». Солдаты-освободители, заняв один из пригородов Берлина, прочли гордо предъявленное хозяином письмо с десятком грубейших ошибок, подписанное студенткой Московского университета.

Степень искренности автора стала им очевидна сразу, и обыватель-рабовладелец поплатился за свою подлую предусмотрительность. У нас сегодня почти нет шансов быстро понять, кто перед нами: способы маскировки хитры и многочисленны.

Можно сымитировать ум, коммуникабельность, даже, пожалуй, интеллигентность. Невозможно сыграть только грамотность — утонченную форму вежливости, последний опознавательный знак смиренных и памятливых людей, чтущих законы языка как высшую форму законов природы.

Думая о руской арфографии, прежде всего преходит мысель о том што она усложнена. Это во многом прослабило рускую государственность. Четатель слишком много времени тратит на чтение книг и изучение правил, а так же заучивание стихов, а если-бы он посвятил это время совсем не такому безполезному делу, то мы давно бы уже жыли как люди.

Реформа русской орфографии, о необходимости которой так много говорили сначала при Хрущёве, а потом в девяностые, совершилась. При этом законодательно она пока никак не оформлена. Орфография начинает постепенно упраздняться сама собою.

Ольга Ребковец: На моем пути было много знаков, сигнализировавших, что мне пора на Восток

Она размывается. Ее уже почти не видно. Любая газета пестрит ошибками на «тся — ться», «н — нн», на слитное и раздельное написание «не» с прилагательными и наречиями. Присоединение деепричастного оборота к безличным конструкциям «Глядя на эту картину, думается, что…» давно сделалось нормой. С деепричастиями вообще творится нечто катастрофическое: в Интернете полно примеров похлеще, чем хрестоматийное «Подъезжая к сией станции и глядя на природу, у меня слетела шляпа».

Но ведь и Николай Николаев говаривал: «Посулив ему пятьдесят тысяч, договоренность была достигнута». Деепричастный оборот стал вырастать откуда угодно — вообразите хвост, который вдруг свисает не с коровьей задницы, а, допустим, с носа. С пунктуацией творится что-то невообразимое: обособляются даже такие невинные наречия, как «вчера». Любое обстоятельство образа действия уже рассматривается как вводное слово. Иногда обособляют для страховки даже причастный оборот, стоящий перед определяемым словом.

Эта пунктуационная избыточность — черта нового времени, позднепутинского: при Ельцине запятые игнорировали вообще, свобода!

Теперь их ставят везде, где надо и не надо: страхуются от гнева незримого начальства. Люди помнят, что препозитивный причастный оборот иногда обособляется — когда имеет значение причинности, объясняет предложение: «Многое повидавший, постранствовавший, передумавший, поэт не питал особенных иллюзий насчет Отечества».

Но здесь случай не тот — здесь стараются наставить как можно больше запятых, чтобы уж никто не подкопался. Это же касается страшной русской коллизии «н — нн»: в порядке перестраховки предпочитают во всех случаях удваивать это несчастное «н» в страдательных и даже кратких причастиях.

Без приставки, без зависимого слова — не важно: на всякий пожарный. В нескольких сочинениях мне уже встретилось «воспитанн» и «прочитанн». И так во всем. Орфография, ситуация с грамотностью в обществе — лучшее зеркало истинного состояния страны. Еще Достоевский предсказывал, что с упразднением ятей и еров всё пойдет к черту — об этом, кстати, он говорит в романе Алданова «Истоки», появляясь там единственный раз в качестве героя.

С упрощения русской орфографии началась послереволюционная культурная деградация; революции и оттепели вообще часто приносят с собой упрощения — и потому при Хрущёве мы чуть не получили написание «заец» , максимально приближенное к фонетическому.

Во времена закрепощений орфография соблюдается особенно строго, за ошибку в газете с работы снимают, но следят за ее соблюдением люди глубоко некультурные, репрессивного склада — поэтому усвоение законов языка носит характер поверхностный и насильственный. Сегодня у нас идет процесс смешанный: с одной стороны, закрепощение — отсюда бесконечные перестраховки. Получение любой справки, пропуска или интервью обрастает тысячей ненужных запятых — как и официальная речь.

С другой стороны, предыдущее двадцатилетие расслабухи и триумфального невежества привело к тому, что культурная преемственность утрачена. Дети продолжают изучать в школах русскую литературу, но уже не понимают, зачем это надо. Им успели внушить, что знания — не залог совершенствования личности, но способ получить диплом или откосить от армии; а для жизни будет лучше, если ты быстрее забудешь все, чему учился.

Поэтому в газетах все чаще встречаются переносы вроде «вс-кинулся» или «окончани-я». Бог с ними, с двусмысленностями и эротическими коннотациями.

Дети путают утварь с тварями, шашни с шаржами, понятия не имеют о том, что такое стружки и чем дворянка отличается от дворняжки.

Забвение правил — отнюдь не самое страшное: страшен распад языка, в котором половина слов уже незнакома, а другая — помесь жаргонизмов с англицизмами. Я провел как-то опрос среди студентов — попросил прочитать хоть одно стихотворение наизусть.

Некоторые помнили Хармса. Девочки начинали декламировать «Письмо Татьяны» и сбивались на десятой строчке. Кое-кто пытался хитрить, читая в качестве стихотворений тексты песен БГ и «Умытурман», но я решительно пресек жульничество. Почти все помнят по пять-шесть строчек из школьной программы, но это именно обрывки, обмылки, плавающие в вязкой среде современного подросткового сознания. Та же ситуация с орфографическими правилами: все помнят, что «не» с прилагательными пишется вместе в каких-то определенных случаях, но в каких — толком не помнит уже никто.

А уж классификацию союзов вспоминают только самые продвинутые — да и перечислить части речи, общим числом десять, могут далеко не все. Почему-то обязательно забывают местоимение и междометие, да вдобавок путают их. Чтобы разобраться, зачем нужна орфография, я написал когда-то целую книгу, но одно дело — разбираться в перипетиях восемнадцатого года, а другое — сориентироваться в новых реалиях. Я до сих пор не уверен, что детям нужно учиться грамоте. Я боюсь посягать на их время и умственную энергию.

Я вижу вокруг явное и катастрофическое падение грамотности, но не знаю, хорошо это или плохо. Для меня — плохо, но, может, это потому, что я привык уважать себя за грамотность, а тут вдруг уважать себя стало не за что?

Тоже мне добродетель. В поисках ответа я добрался до любимой кафедры практической стилистики русского языка на журфаке. Пункт первый. Грамотность в обществе, если судить по сочинениям и по у ровню студенческих работ, не у пала, а перераспределилась. Прежде более-менее грамотна была примерно половина населения, а то и две трети. Сегодня совершенно неграмотны процентов семьдесят, а как следует умеют писать и говорить — процентов тридцать.

То есть вместо среднего уровня появилась резкая поляризация — как, впрочем, и в материальной сфере. А не зная жизни своей страны — нельзя знать и ее язык: половина понятий остается для тебя абстракцией.

Стручки со стружками перепутал именно сын крупного олигарха. Он никогда не имел дела со стружками. Пункт второй. Никакой врожденной грамотности не существует, это миф, а сама по себе грамотность формируется тремя факторами. Первый — зрительная память человек много читает и запоминает образ слова. Второй — механическая память рука запоминает, как слово пишется. И третий — знание правил, но это уж для сложных случаев, когда глаз и рука спорят или сомневаются. У людей быстроумных все виды памяти срабатывают механически, они не отдают себе отчета в этом и полагают, что правильно пишут с рождения.

Тогда как наследуется только хорошая зрительная память механическая — приобретается : вот почему так грамотны учительские дети… и дети разведчиков.

Так вот, вторая и главная составляющая — механическая память руки — сегодня решительно потеснена: компьютер, которым большинство детей владеет с детства, не предполагает начертания слова. Ударяя по клавишам, школьник не запомнит, как пишется слово «престидижитатор». Только долго и тщательно выводя его рукой, вы запомните все изгибы этих «е» и «и», «т» и «д». Кроме того, компьютер сам хорошо умеет исправлять орфографические ошибки — в большинстве текстовых редакторов эта функция осуществляется автоматически.

Пользователю не обязательно задумываться — в результате об истинном уровне собеседника можно судить только по его электронным письмам. Один из моих сравнительно молодых начальников умудрялся писать довольно грамотные статьи, но, заказывая мне тексты, присылал почту с такими ляпами, что я поначалу принимал это за утонченную шутку.

Пункт третий. Раньше между автором и читателем стояла сплоченная армия научных редакторов, консультантов и корректоров. Иногда эти персонажи вторгались не в свою область, корежили стиль, лезли в авторское мировоззрение.

ОВР Шоу: Физкультура для депутатов @ovrshow_tnt

Но когда они занимались своим делом — польза от них была огромная и несомненная. Сегодняшняя редакция чаще всего не может себе позволить содержать корректора. Все мы достаточно натерпелись от дотошности службы проверки, все пикировались с корректурой — но оказаться без присмотра этой придирчивой публики оказалось еще страшней, чем внезапно лишиться патронажа советской власти.

Даже в речениях и публикациях руководителей государства периодически встречаются конструкции «предпринять меры» тогда как их надо принимать , «озвучить предложения» тогда как озвучивают фильм, а предложения обнародуют или излагают вслух , «обсуждали о том, что» ну, здесь понятно. О всяких «составляет из себя», «выливается на обществе» и «тех, кому зависят» я уж и не говорю: с управлением в русском языке вообще полная беда.

Кризис управления в равной степени коснулся языка страны и ее государственной системы: служебные части речи, как чиновники, стоят не на своих местах. Их тоже слишком много, они бюрократически избыточны: «понимать о том», «обсуждать об этом», «период, о котором вы указываете», «означает о том», «заметил о том» — это всё из речи первых лиц государства.

Есть и еще одна проблема: в русском языке существуют так называемые глаголы сильного управления, обязательно требующие дополнения. В речи большинства государственных людей или бизнесменов они постоянно употребляются без существительных: мы договоримся о чем?! Мы озвучим, разрулим, выскажем. Что — не уточняется. Потому что всё это — суета вокруг пустоты, утрата объекта, конец материи.

Власть, обслуживающая сама себя. И орфография — истинное зеркало ее компетентности и тайная проговорка о задачах: по любимому толстовскому выражению, делать нечего. Это, подчеркивал Толстой, гораздо хуже, чем ничего не делать.

Хорошо, скажет иной читатель. После распада СССР именно она провела болезненные и непопулярные в народе реформы. В аудитории Высшей школы экономики Познер зачитывает абзац из рассказа Дмитрия Глуховского «Обещания» в третий раз.

Рассказ и снятый по нему короткометражный фильм были созданы специально для «Тотального диктанта». Этот проект получил финансирование из фонда президентских грантов, который спонсирует и проведение «Тотального диктанта». Сам диктант длится полчаса. Когда Познер встает и уходит, Курбатова, Петнегова, Дудник и многие другие остаются, чтобы еще раз себя перепроверить. Пользователь обязуется своими действиями не нарушать действующее законодательство Российской Федерации.

Пользователь обязуется высказываться уважительно по отношению к другим участникам дискуссии, читателям и лицам, фигурирующим в материалах. Комментарий пользователя может быть подвергнут редактированию или заблокирован в процессе размещения, если он:. В случае трехкратного нарушения правил комментирования пользователи будут переводиться в группу предварительного редактирования сроком на одну неделю. При многократном нарушении правил комментирования возможность пользователя оставлять комментарии может быть заблокирована.

Пожалуйста, пишите грамотно — комментарии, в которых проявляется неуважение к русскому языку, намеренное пренебрежение его правилами и нормами, могут блокироваться вне зависимости от содержания. Регистрация пройдена успешно! Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на.

Отправить еще раз. Финский журналист на удивление содержательно, доброжелательно и даже почти без выходов в политику рассказывает о том, как проходит в России тотальный диктант по Юсси Ниемеляйнен.

Попаданец XIX века. Дилогия [Михаил Леккор] (fb2) читать онлайн

Helsingin Sanomat Финляндия. Оригинал статьи. В России культура речи в почете: сотни тысяч россиян ежегодно участвуют в «Тотальном диктанте» Helsingin Sanomat, Финляндия. Перейти в фотобанк. Читать inosmi. Финский журналист на удивление содержательно, доброжелательно и даже почти без выходов в политику рассказывает о том, как проходит в России тотальный диктант по русскому языку. Рассказ дополнен компетентными комментариями финского профессора русского языка и историческими экскурсами самого журналиста.

В России уважение к языку часто означает именно уважение к правильной речи. В классовом обществе язык — это также способ использовать власть. Результаты придут по меньшей мере через три недели. Каталог изданий Зарубежные журналисты О проекте Рекламодателям Политика конфиденциальности Правила применения рекомендательных технологий. Главный редактор: А. Тургиева Адрес электронной почты редакции: info inosmi.

RU зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций Роскомнадзор 08 апреля года. При полном или частичном использовании материалов ссылка на ИноСМИ. Ru обязательна в интернете — гиперссылка. Использование переводов в коммерческих целях запрещено. Вход на сайт. Восстановить пароль. Другие способы входа.

Срок действия ссылки истек. Отправить письмо еще раз. Другие способы регистрации. Ваши данные. Загрузите новую фотографию или перетяните ее в это поле. Выбрать фото Максим Юдин. Юля Белая. Татьяна Климович. Там где зубы там и десна Саша Федотов. Ииии Ппп. Райымбек Идаев. Райымбек , уехал на Украину,сейчас выступает в шоу 95 квартал. Мдааа,шоу стало не очень,убери Азамата и ОВР можно закрывать.!. Павел Ревин. Хороший выпуск!. А что это за новая актриса? Откуда она? Марина Конфетова.

Павел , Анна Деконская актриса с Питера г. Павел ,. Ленинград — Вип. Алексей Мальцев. Хорош пора закрываться. Хельга Скандинавская. Юрий Антонов.